Терроризм - взгляд изнутри [Брюс Хоффман] (fb2) читать постранично, страница - 3

объявил Национальному конвенту, что располагает новым списком лиц, предавших идеи революции^[2]. Экстремисты, опасаясь, что оказались в этом списке, объединились с приверженцами умеренных взглядов, отрекшись и от Робеспьера, и от его режима террора.

Робеспьер и его ближайшие сторонники встретили ту же судьбу, что и 40 тысяч казненных на гильотине^[3]. Таким был конец террора; впоследствии термин «терроризм» стал обозначать любые злоупотребления официальной власти с открытым криминальным подтекстом. Спустя год после казни Робеспьера английское слово «терроризм» стало известно общественности благодаря работам Эдмунда Берка^[4], автора памфлетов против Великой французской революции, писавшего о «тысячах адских псов, называемых террористами, которых спустили на невинных людей».

Одним из наиболее далеко идущих последствий Великой французской революции стал импульс, который эта революция дала всем антимонархическим движениям в Европе. Раболепство народа перед монархами, получившими свою власть от Бога посредством божественного права на царствование, а не в результате всенародных выборов, все больше ставилось под вопрос на разбуженном политическими изменениями континенте. С приходом националистических идей, включавших представление о государственности и гражданстве, основанных на национальной общности подданных государства вместо принадлежности к королевскому роду, стали появляться новые государства-нации, подобно Германии и Италии. Между тем значительные социально-экономические изменения, вызванные индустриальной революцией, привели к появлению новой «универсалистской» идеологии (пример — коммунизм/марксизм), порожденной отчуждением и эксплуататорскими условиями капиталистического мира XIX века. В этой атмосфере зарождалась новая эпоха террора, во время которой понятие «терроризм» приобрело свое основное, знакомое современному миру значение революционной антиправительственной деятельности. Его основоположником, возможно, является итальянский революционный демократ Карло Пизакане, пожертвовавший титулом герцога Сан Джовани ради того, чтобы встретить смерть во время злополучного мятежа против правления династии Бурбонов в 1857 году^[5]. Пизакане стал известен вовсе не тем, что являлся ярым сторонником федерализма и мютюэлизма^[6], а своей теорией о «пропаганде действием»^[7], главная идея которой оказала огромное влияние на умы бунтовщиков и террористов последующих эпох. «Пропаганда идеи — недостижимая цель, — писал Пизакане. — Идеи рождаются из деяний, а не наоборот. Знание не дает людям свободы, но свобода способна дать познания». Применение насилия, по словам Пизакане, необходимо не только для привлечения внимания общества или предания огласке идеи, но ради просвещения, обучения и, наконец, сплочения народа во имя революции. Он также утверждал, что морализующее действие насилия превосходит по своей эффективности издание памфлетов, настенных плакатов или устроительство собраний.

Возможно, первой организацией, применившей теорию Пизакане, стала «Народная воля». Она была основана в 1878 году^[8] и представляла собой небольшую группу русских конституционалистов^[9], бросивших вызов царизму. Для «Народной воли» апатия и отчуждение русского народа не оставляло иного пути, как обратиться к смелым и зрелищным актам насилия, призванным привлечь внимание к вышеозначенной группе и ее целям. Однако в отличие от многих террористических группировок конца XX века, также использовавших принцип «пропаганды действием» для оправдания беспричинного убийства мирных граждан в попытке донести свои идеи до общественности через шок и ужас, вызванный массовым кровопролитием, народовольцы демонстрировали почти донкихотское отношение к насилию, ими творимому. Для народовольцев пропаганда действием означала, прежде всего, избирательное уничтожение отдельных лиц, которые, по их мнению, являлись воплощением автократического и тиранического режима^[10]. Таким образом, главными их жертвами становились: царь, ближайшие его родственники, высокопоставленные государственные чиновники. Их уничтожение имело огромное символическое значение, ведь каждый из них являлся олицетворением коррумпированной и деспотической власти. Существенным моментом в идеологии этого движения было то, что ни одной лишней капли крови не должно проливаться ради идеи, какой благородной или полезной она бы ни казалась. Несмотря на то, что своих жертв они выбирали с крайней осторожностью и осмотрительностью, народовольцев не покидало чувство глубочайшего сожаления о том, что им приходится лишить жизни другого человека. Непоколебимое следование этому принципу нагляднее всего проявилось во время неудачного