Иной смысл [Влад Вегашин] (fb2) читать постранично, страница - 2

считать, было более чем достаточно. Пожалуй, даже больше, чем он на самом деле хотел бы знать.

Несколько минут они сидели в тишине. Солнце опустилось за горизонт, в комнате стало совсем темно.

— Я хочу понять — как вы смогли измениться, стать, по сути, полной противоположностью тому, чем являлись? Обычно властолюбцы не меняются, их приходится уничтожать.

— Да, это так. — Илар усмехнулся. — Наверное, я просто «объелся» властью и осознал, что есть что-то иное, недоступное мне. Потому и ушел. Но не буду гнать лошадей, я потом поведаю вам обо всем. А теперь я хочу услышать продолжение вашего рассказа. Возможно, ваш путь — это выход для очень многих миров…

— Возможно, — пожал плечами собеседник. — Миры, думаю, все разные. И люди в одном не похожи на людей в другом.

— Во многом все же похожи.

— Не знаю, сам не видел, поэтому не могу судить.

Он помолчал, затем прокашлялся и начал говорить. В хриплом, иногда срывающемся голосе было отчетливо слышно, что он не рассказывает — он вновь переживает то, что сейчас уже стало далеким прошлым, но по-прежнему осталось в близком «вчера».

Наступила ночь, а в комнате все осталось таким, каким было перед закатом, — разве что собеседники поменялись ролями. Теперь Илар внимательно слушал историю своего визави, все глубже погружаясь в нее, проживая чужую жизнь вместе с ее обладателем, этим седым мужчиной. Командор знал: он должен понять, как простому человеку удалось достичь невозможного. И он поймет.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

I

Двадцать тысяч дней и ночей пройдет,

Человек родился, человек умрет.^[1]

Люди боятся смерти.

Так было всегда, так есть, и так всегда будет. Сменяются поколения и нравы, уходят и вновь возвращаются эпохи, когда жизнь человеческая не стоит ломаного гроша, но, так или иначе, люди боятся смерти.

И это естественно. Человеку вообще свойственно бояться неизвестности.

Люди на протяжении многих тысячелетий искали способ справиться со своим страхом. Они придумывали себе все новые и новые объяснения того, что ждет за гранью, откуда никто не возвращается: одни верили в загробную жизнь, рай или ад, другие надеялись на перерождение в иных мирах и телах, третьи допускали вероятность посмертного существования хотя бы в виде призрака, четвертые находили более оригинальные пути — но все как-нибудь, да объясняли себе, что будет «потом». Люди искали себе кумиров, совершивших невозможное: ни одна религия, ни одна мифология не обходилась без святого, чудотворца, бога, героя — неважно кого, лишь бы он вернулся к жизни, умерев.

Но вера помогала не всегда, а главное — не всем: что толку от рая или ада, от бесконечной цепочки реинкарнаций, если нет сил поверить в них всей душой, нет сил не просто надеяться — знать, что это будет. И люди, на время удовлетворяясь найденным объяснением, через год или десять лет, но начинали искать новый способ борьбы со страхом смерти. Над смертью пытались смеяться — и в моду входили истории о забавных, неповоротливых зомби; раз в году, на праздник Всех Святых, люди надевали маски и костюмы разнообразных мертвецов, пугали знакомых и пугались, если кто-то из ряженых успевал выпрыгнуть из-за угла и скорчить страшную рожу первым, а после вместе хохотали над секундным ужасом. Смерть презирали — и появлялись тысячи тысяч героев, бесстрашно идущих в самое пекло, насмешливо скалясь в лицо костлявой.

И многие справились.

Многие — но далеко не большинство.

А потом наступил девятнадцатый век, мир вздрогнул, и изменения, медленно шедшие долгое время, внезапно ускорили свое течение. Прежние ценности стремительно утрачивали свое значение, жизнь человека стала дороже и одновременно во сто крат дешевле: если раньше любой человек, выйдя из дома с клинком у бедра, рисковал быть вызванным на дуэль, то в двадцатом веке мало кто мог похвастать личным оружием. Вот только если несколько столетий назад уничтожить целую страну не представлялось возможным даже стотысячной ордой, то сейчас для этого достаточно было нажать кнопку — и земля, на которой еще недавно высились города, жили люди, росли цветы и деревья, плодились и размножались в лесах звери, за несколько часов превращалась в безжизненную и смертоносную серую пустыню.

Страх перед смертью усилился.

Но люди продолжали бороться.

Смерть сделали торжественной и официальной. Ее погребли под ворохом бюрократической волокиты по оформлению свидетельства о смерти, под кучей небрежно сваленных на холодную надгробную плиту венков и букетов из символически-мертвых искусственных цветов. На могиле известного рок-певца стали собираться поклонники его творчества — вспоминать музыканта, пить дешевый портвейн, кричать песни под расстроенную гитару без первой струны, а потом бить морды тем, с кем не сошлись во мнениях, не замечая, что в пылу пьяной драки топчут ногами принесенные на могилу