Грань креста [Александр Карпенко] (fb2) читать постранично, страница - 4

заполнить карточки вызовов. (Кстати, для писанины существует ординаторская, но почему-то там целыми днями пусто, почти все предпочитают отписываться в едальне.) Или просто уронить перед сном в истерзанный профессиональным гастритом желудок бутерброд, чтобы с голодухи цыган с кнутом не приснился. Такой вот своеобразный клуб. Здесь можно подойти к столу, стащить, не спрашивая, чужой кусок, пододвинуть стул и, усевшись, влезть в разговор. Это нормально. Никто не обидится, воспримут как должное. Сами такие. С полуночи холодильник общий. Кто чего не доел - не обессудьте. Утром можете и не найти. И это тоже в порядке вещей. Не нами заведено, не с нами и сгинет.

В теплой светлой столовой у зашторенного окна жевала и болтала немалая компания. Завидев меня, сидевшие у стола потеснились. Откуда-то взялась кружка с чернющим чаем, в руку мне сунули бутерброд неведомо с чем. Я благодарно жевал, лениво думая, что следовало бы приволочь и высыпать сюда свои прибывшие издалека харчи, но вставать с места было неохота... Вполуха я слушал очередную рассказку, ожидая ее окончания, с тем чтобы расспросить этих симпатичных коллег, куда же меня угораздило попасть и как мне дальше поступать. Должен же быть выход!

Рассказывал высокий парень со светлой бородкой, не забывая одновременно прихлебывать и откусывать:

- ...А там, понимаешь ли, не сидеть, там работать надо. Так он, злодей, что удумал: чтоб на работу не идти, взял гвоздь и прибил мошонку к табурету. Ну, вызвали нас. Мы, ясен пень, гвоздь вынимать не стали, с табуретом его в машину - и к хирургу. В приемном народу - тьма. Ждем. Бабка-санитарка шмыгает, полы протирает. Ворчит: "Ну, вы вообще озверели! Уже с мебелью возить начали. Слышь, ты, дай сюда табурет!" И за ножку...

Громовой хохот покрыл последние слова. Едва затихли смешки, как откуда-то снизу, чуть ли не из-под моей кружки, раздался тоненький голосок:

- А вот у нас был случай...

Я опустил глаза и поперхнулся. На столе, между развёрнутыми пакетами с едой, чашками с чаем и подмокшими кусками сахара, суетилось существо, как две капли воды похожее на большую мышь, но облаченное в крошечный халатик, который, по-видимому, не далее чем полсуток назад являлся ослепительно белым. Сейчас же, впрочем, был он мят, несвеж и перепачкан пятнами крови, анальгина и кофе, один карман болтался полуоторванный, и оттуда норовил выпасть потрепанный блокнотик.

Из воротника халата торчала вполне мышиная серая головка с умными глазками-бусинками, подвижными жесткими усами и огромными розовыми ушками. На нагрудном кармане красными нитками вышиты крестик и имя "Люси". Голенький хвостик возлежал на свернутом фонендоскопе, чашка которого, с выцарапанным тем же именем, едва ли не превышала по размеру саму его обладательницу

Сидящие за столом устремили вниз глаза и вполне серьезно приготовились было слушать очередную историю, нимало не удивляясь, что она исходит из столь необычных уст, но тут столовая наполнилась смрадом и дымом, раздался оглушительный рев. Я вскочил. В двери с трудом протискивалось невообразимое чудовище - зеленое, чешуйчатое, с высоким гребнем по хребту. Страшные когти его скребли коричневый кафель пола, из разверстой пасти стекали капли кипящей слюны. Кошмарное создание обнажило саблеподобные клыки и извергло из утробы новый клуб дыма вместе с душераздирающим рыком.

Ноги мои стали ватными. Сердце провалилось вниз и затрепыхалось в кроссовках. Никто из сидящих за столом, впрочем, не подал признаков паники.

- Кто сюда впустил Зинку? - недовольно спросил один из собравшихся. Пусть двор идет сторожить.

Чудовище ловко поймало ужасающей пастью брошенный кем-то кусок колбасы и, изрыгая зловонный пар, ретировалось.

- Что это? - заплетающимся языком спросил я.

- Кто? Зинка-то? А, малый дракон.

- А что, еще и большой есть?

- Большой? Есть и большой. Начмедом у нас. Завтра познакомишься. Коллеги усмехнулись неведомо чему.

Забыв о чае, я, шатаясь, побрел в курилку. Станция, судя по всему, абсолютно стандартная, и расположение помещений ничем не отличается от ставшего привычным мне на родном месте службы.

Так и оказалось. Курилка обнаружилась неподалеку от столовой. Она пустовала. На столе тосковали смятая газета, банка из-под кофе, наполненная окурками, и разбросанные костяшки домино. За приоткрытой дверью на зарешеченную терраску клубился все тот же ночной туман. Обессилённо я опустился на обшарпанную лавку, в прежней жизни явно служившую кушеткой в процедурной, и тоскливо закурил. Мое положение час от часу становилось все безысходней. Перегруженная непонятками голова тупо гудела, не производя ни единой мысли.

Сигаретный дым мягкими кольцами поднимался к негорящей лампочке и таял, как мои надежды на возвращение в привычную реальность.

- Что, сумеречничаем, коллега? - раздался от двери бодрый голос, щелкнул выключатель. Когда я открыл глаза, зажмуренные сперва от яркого света, то увидел перед собой доброжелательную улыбку очередного местного медика. После всех