Золотой дублон Брашера [Рэймонд Торнтон Чандлер] (fb2) читать постранично, страница - 3

— Понимаю. А что за расходы?

— Никогда не заешь, что и где. По мелочам.

— Я бы все же хотела знать, — едко сказала она.

— Вы и будете знать. Получите полный отчет. Если у вас будут возражения, можете оспаривать.

— Какой суммой вы собираетесь ограничиться?

— Мне хватит ста долларов, — ответил я.

— Надеюсь, что так, — пробормотала она и отхлебнула.

— От людей в вашем положении я не всегда беру гонорар.

— Мистер Марлоу, я серьезная женщина. Не позволяйте себе пугаться меня. Если я могу вас испугать, пользы мне от вас будет немного.

Я кивнул и решил дать ей выговориться.

Она вдруг рассмеялась, потом рыгнула. Миленько так рыгнула, ненавязчиво, и исполнено это было с полной непосредственностью.

— Все моя астма, — сказала она. — Пью это вино как лекарство. Поэтому вам не предлагаю.

Я положил ногу на ногу; надеюсь, это сказалось на ее астме.

— Собственно, — сказала она, — не в деньгах дело. Люди в моем положении вечно переплачивают и привыкают к этому. Надеюсь, вы будете стоить этих денег. Суть вот в чем. У меня украли нечто ценное. Я хочу получить эту вещь обратно, но мне нужно больше. Я не хочу никого сажать за решетку: так случилось, что вор — член моей семьи. По браку.

Она повертела стакан толстыми пальцами и рассеянно улыбнулась в полумрак комнаты.

— Моя невестка, — сказала она. — Очаровательная девушка — и твердая, как дубовая доска.

Она взглянула на меня вдруг засветившимися глазами.

— У меня есть сын — дубина стоеросовая. Но я его очень люблю. Около года назад он по-идиотски женился, без моего согласия. Это было очень глупо с его стороны, потому что он неспособен заработать на жизнь, и все деньги, которые у него есть, даю ему я. А я не очень щедра… Дама, которую он избрал или которая избрала его, пела в ночном клубе. Ее зовут Линда Конкест. Жили они в этом доме. Мы не ругались, потому что я не позволяю ругаться с собой в моем доме, но доброго чувства между нами не было. Я оплачивала их счета, дала каждому по машине, выделила ей достаточно денег, чтобы достойно, но не броско одеваться, и так далее. Конечно, эта жизнь ей наскучила. Конечно, ей стало скучно с моим сыном. Мне самой с ним скучно. Во всяком случае, неделю назад или около того она внезапно уехала, не оставив адреса и не простившись.

Она закашлялась, отыскала носовой платок и высморкалась.

— С ней пропала монета, — продолжала она. — Редкая золотая монета, прозванная Дублон Брашера. Она была гордостью коллекции моего покойного мужа. Он всерьез относился к таким вещам, я нет. Держу коллекцию нетронутой со дня его смерти — он умер 4 года назад. Она наверху, заперта в сейфе. Монета застрахована, но я пока не сообщала о пропаже. И не стану сообщать, если можно обойтись без этого. Я совершенно уверена, что ее взяла Линда. Говорят, монета стоит больше десяти тысяч. Она была отлита как пробный экземпляр.

— Ее будет чертовски трудно продать, — сказал я.

— Может быть. Я не знаю. Я ее не хватилась до вчерашнего дня. Могла бы вообще не заметить, потому что близко не подхожу к коллекции. И вчера бы не хватилась, если бы из Лос-Анджелеса не позвонил человек по фамилии Моргенштерн, который назвался ювелиром и спросил, не продается ли Дублон Мердока, как он его назвал. Говорил с ним мой сын. Он ответил, что вряд ли монету можно купить, ее никогда не предлагали на продажу, но, мол, если мистер Моргенштерн позвонит в другой раз, он сможет поговорить со мной. Тогда звонок был некстати, я отдыхала. Этот человек обещал перезвонить. Мой сын передал разговор мисс Дэвис, она доложила мне. Я решила позвонить ему, мне стало любопытно.

Она выпила еще портвейна, помахала платком перед носом и крякнула.

— Почему вам стало любопытно, миссис Мердок? — спросил я, чтобы что-нибудь спросить.

— Если этот человек хоть что-нибудь понимает в своем деле, он должен знать, что монета не продается. Мой муж, Джаспер Мердок, указал в завещании, что ни одна монета из коллекции не может быть продана, заложена или передана кому-либо до моей смерти. Монеты нельзя выносить из дома, кроме того случая, если сам дом будет поврежден настолько, что это станет необходимо, да и то с разрешения душеприказчиков. Мой муж, — она криво усмехнулась, — видимо, чувствовал, что эти металлические кружки интересовали меня еще при его жизни.

За окнами был чудесный день, сияло солнце, переливались цветы, пели птицы. По улице с приятным отдаленным шумом проезжали машины. Но в этой затененной комнате, рядом с этой твердолицей женщиной, в запахе спиртного весь прочий мир казался нереальным. Я почесал ногу и стал ждать продолжения.

— Я поговорила с мистером Моргенштерном. Полное его имя Элизия Моргенштерн, он держит контору где-то на Девятой улице Лос-Анджелеса. Я ему сказала, что коллекция Мердока не продается, не продавалась и, пока это дело в моих руках, продаваться не будет и что я удивлена тем, что он этого не знает. Он помялся так и эдак, а потом спросил, можно ли осмотреть монету. Я