О жизни и смерти [Павел Семенович Гуревич] (fb2) читать постранично, страница - 3

человеческого достоинства. Однако в ту же эпоху подданный другой страны вовсе не считал за благо личную гордость и независимость. Напротив, в соответствии с иными культурными стандартами он принимал за счастье возможность раствориться в величии монарха, целуя пыльную землю, если на нее ступила нога владыки. Ценность - это то, что индивид считает значимым лично для себя. Предположим, все знают, что каждый человек смертен. Но психологически человек нередко отказывается воспринять эту истину и тянется к святыням, которые помогают ему обрести покой, избавиться от страха, обрести смысл собственного существования. Ценность жизни в различных культурах оказывается совсем неодинаковой... У поэта Владимира Лифшица есть такие строчки: Мне как-то приснилось, что я никогда не умру. И помнится мне, я во сне проклинал эту милость. Как бедная птица, что-плачет в сосновом бору, Сознаньем бессмертья душа моя тяжко томилась...* Поэтическая интуиция подсказывает: бессмертие отнюдь не универсальное благо... У истоков человечества бесконечность жизни вовсе не оценивалась как безусловная ценность. Ф. Энгельс, например, подчеркивал, что представление о бессмертии на определенной стадии развития человечества оборачивалось неотвратимостью судьбы. Довольно часто оно не только не утешало, а, напротив, воспринималось как настоящее несчастье...** В древнеиндийской культуре, где господствовала идея многократного воскрешения души, люди часто бросались под колесницы или в воды священного Ганга, чтобы завершить очередное кармическое существование и вернуться на землю в новом телесном облачении. Если в античности представление о скоротечности земной жизни, которая в своем значении представлялась величайшим благом, беспокоило умы, то позже возникает сознание ничтожности этой

жизни в холодном и бесстрастном космосе. И античная философия, и христианская теология рассматривали человека как конечную цель мироздания. Однако непоправимый удар по этим воззрениям нанесла новая космология, то есть область науки, которая изучает Вселенную как целое. Космология давно оказывает воздействие на образ человека, каким он предстает, например, в канун грядущих лет. Осознание того факта, что Вселенная не знает ни центра, ни вечных очертаний, безразлична к благополучию и счастью человека, естественно, порождает трагическое мироощущение. И все же на протяжении многих веков ученые и философы были убеждены в том, что разумная жизнь существует везде, даже на Солнце. Еще в начале нашего столетия Герберт Уэллс не сомневался в скорой встрече людей с селенитами, то есть обитателями Луны. Однако наука доказала, что Луна необитаема. Астрономы уже не рассматривают Марс и Венеру как возможные очаги жизни в Солнечной системе. Более того, они приходят к выводу, что разумная жизнь - явление редчайшее, уникальное, что, возможно, мы одиноки во Вселенной... Мысль о нашем одиночестве во Вселенной приводит к различным мировоззренческим выводам. Оптимистическую, рационалистическую версию можно выразить примерно так: если человечество уникально, стало быть, гуманизм обретает суровую, но отнюдь не пессимистическую окраску. Сколь неоценимой оказывается тогда бытие "мыслящего тростника" (именно так называл человека французский ученый XVII в. Блез Паскаль), разумная жизнь, индивидуальное человеческое существование в его неповторимости! Все это неизмеримо повышает ценность наших культурных и особенно гуманистических достижений. Совсем иные рассуждения демонстрируют работы некоторых представителей натуралистической школы в философской антропологии. Грозные, не оставляющие надежд констатации относительно биологической ущербности детей Земли. Мрачные прогнозы, подкрепляемые разрушением экологической среды. Если разумная жизнь возникла случайно в неизмеримых просторах Вселенной, кто услышит голос человечества? Стало быть, исчезновение мыслящей материи более закономерный акт, нежели ее непостижимое, немотивированное возникновение, а тем более сохранение. Нелогично вообще верить в счастливый жребий цивилизации, которая подошла к своей роковой черте. Тем более бессмысленно невозобновимое индивидуальное существование. Таким образом, проблема смерти охватывает широкий спектр философских вопросов. Она перестает быть сферой интересов узких специалистов. Накопленные сведения, опыт сравнительно культурологических исследований, современные эксперименты танатологов позволяют судить о том, что границы между жизнью и смертью весьма подвижны, что смерть так же многолика, как и земное бытие...

Каждая культура не только вырабатывает определенную систему ценностей, в которой осмысливаются вопросы жизни и смерти. Она творит также определенный комплекс образов и символов, с помощью которых обеспечивается психологическое равновесие индивидов. Человек не только располагает отвлеченным знанием о факте неотвратимой смерти, но пытается также сформировать