Братство волка [Пьер Пело] (fb2) читать постранично, страница - 3

изо всех сил, чтобы если не догнать его, то, по крайней мере, сократить расстояние между ними.

Мужчине, вероятно, было около пятидесяти лет. Полоски кожи, подвязанные под галошами, смягчали его резкий, быстрый шаг. Он шел с одинаковой уверенностью и целеустремленностью как по высушенной солнцем земле, так и по лужам. Поверх рванья, в которое превратилась его изношенная одежда, на нем была куртка из серой волчьей шкуры с широкими короткими рукавами, перевязанная на талии ремнем из мятой кожи. На плече мужчины висела котомка из драной шерсти, бившаяся о его бедро так, что ее содержимое выпирало сквозь стенки. В такт движению, как будто считая каждый шаг, путник втыкал в землю острый конец своей деревянной палки.

Что касается девушки, то ее ходьба была легкой и бесшумной, если не брать во внимание тяжелый шелест юбок, низ которых, покрытый грязью с одной стороны более, чем с другой, болтался и подметал землю, когда она не утруждала себя приподнимать их. В руках ее также была палка толщиной в палец и длиной не более чем размах ее рук. Она была срезана с куста орешника около десяти часов назад при выходе из деревни. По всей видимости, девушка шла босиком или в легкой обуви. Ей не было и двадцати лет; стройная и хорошо сложенная, при ходьбе она покачивала крутыми бедрами, и под ее тесной кофточкой угадывалась небольшая грудь. Как и мужчина, шедший впереди нее, она была одета в длинную куртку из волчьей шкуры, сшитую грубыми нитками. Выбившись из-под капора, черные как смоль волосы спадали ей на спину до самой талии.

У обоих путников была одинаковая походка: они резко наклоняли туловище, делая широкий шаг своими длинными ногами, и взбирались наверх, почти не нагибаясь, с прямой спиной. В выражении и чертах их лиц также было неоспоримое сходство. Казалось, что грубоватые черты мужчины, на которых отпечатался его возраст, полностью отражали живое обаяние и женственность лица его юной спутницы.

Несомненно, это были отец и дочь.

На краю склона, где уже почти не было видно ни горной деревни, ни нескольких крошечных домиков, которые жались друг к другу, словно зажмурившиеся зверушки, мужчина замедлил шаг, а затем и вовсе остановился.

Но он сделал это не для того, чтобы подождать девушку или перевести дыхание после стремительной ходьбы. И даже не для того, чтобы хотя бы мельком – как это делают многие, когда оказываются на большой высоте, – осмотреться по сторонам. У него не было желания насладиться осознанием того, как много они уже прошли, и немного снять усталость, окинув взглядом преодоленное расстояние. Девушка без труда догнала мужчину и обогнала бы его, если бы он резко не вытянул перед ней свою обитую железом палку. Она подскочила от неожиданности и удивленно посмотрела на отца.

Небо над ними стало совсем темным.

– Послушай, – вполголоса сказал он.

Она настороженно посмотрела на него. Мужчина провел пальцем возле своего уха и, продолжая жест, поднес палец к губам в знак молчания. Девушка сдвинула в сторону капюшон, а затем, медленно опустив его на спину, как и мужчина, стала вслушиваться.

Но ничего особенного она не услышала. Только шорох желтых листьев, кружащихся на ветру, звон капель и журчание ручейков, которые после дождя переливались по ущельям. Не было слышно даже птиц.

На мгновение мужчина и девушка замерли и стояли не шелохнувшись. На их лицах застыло одинаково отстраненное выражение – глаза казались пустыми, словно бы невидящими. Они оба с напряженностью смотрели на участок луга между лесом и тропинкой. Несмотря на дождь и ветер, бушевавшие всю ночь и утро, путники заметили знаки немого ужаса, оставленные здесь накануне: смятый вереск, вырванная трава, в ветвях изломанного колючего кустарника – скомканные клочья овечьей шерсти, которые скатывались со склона, подгоняемые ветром, кровь, едва заметная на тропинке.

Это была кровь убитых овец и тринадцатилетней пастушки, которую загрыз Саль Карн. Ее голова была найдена тут же, в лесу, а обнаженное и растерзанное тело – в канаве за кустами.

Они слушали, но совсем не так, как слушают обычные люди, объятые ужасом или просто слегка напуганные. Любой другой человек на их месте не стал бы вообще здесь ходить и тем более останавливаться – он бы несся отсюда со всех ног, так как каждому местному жителю было известно, что здесь произошло и при каких обстоятельствах. Жители всех деревень в окрестностях Жеводана, между горами Обрак и Маржерид, говорили об этом всю ночь, иногда внезапно замолкая, чтобы потом произнести имя несчастной девочки едва слышным шепотом. Ветер разнес страшную весть по всей округе, повторяя ее сотни раз при тусклом свете свечей, которые горели до самой поздней ночи, и очагов, которые не решались затушить.

Они слушали тишину, как привыкли слушать ее люди их племени, которых иногда называли в холмах пантрами, а в горах – дикими пажелями. Казалось, они нутром чуяли присутствие постороннего, который для них был если не врагом, то нарушителем порядка, а любое