Логическое и историческое. [Эвальд Васильевич Ильенков] (fb2) читать постранично, страница - 2

ибо логика развитого мышления есть на самом деле результат всей истории практического и духовного развития человечества, сокращенно-обобщенное отражение тех реальных всеобщих закономерностей, которым это развитие подчиняется.

Понимание роли исторического подхода к логически-теоретическому анализу было характерно для русских революционных демократов середины 19 в. См., например, у Н.Г. Чернышевского: «Без истории предмета нет теории предмета; но и без теории предмета нет даже мысли о его истории, потому что нет понятия о предмете, его значении и границах»^[4].

Диалектико-материалистическое решение вопроса было дано Марксом и Энгельсом в результате критической переработки гегелевской концепции с позиций материализма и на конкретном материале политэкономической теории. Проблема в этом свете выступила более сложной, чем у Гегеля. На почве материализма вопрос стал так: в какой закономерной связи находится теория (т. е. логическое отражение предмета), во-первых, с историей самого отражаемого предмета и, во-вторых, с историей человеческих знаний о нем, с историей самой теории. Ясно, что прямого совпадения логического и исторического нет ни в том, ни в другом случае. Всеобщее (необходимое, законосообразное) в истории не существует само по себе, но только как объективная логика событий, протекающих во времени и несущих на себе непосредственные, в том числе и случайные, характеристики конкретно-исторических особенностей. Последние и образуют специфическую историческую форму объекта. Логически-всеобщее выступает в очищенном от исторической непосредственности виде, т. е. как логическая форма, только в теории. Но что означает и как достигается эта «очищенность»? Научный анализ вообще, как правило, «…избирает путь, противоположный их (т. е. объективных форм. — Ред.) действительному развитию»^[5]; «…историческое развитие всех наук только через множество перекрещивающихся и окольных путей приводит к их действительной исходной точке. В отличие от других архитекторов, наука не только рисует воздушные замки, но возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем она заложила его фундамент»^[6]. Анализируя историю математики (в «Математических рукописях»), Маркс отмечает, что создатели математического анализа Ньютон и Лейбниц действовали с самого начала на почве дифференциального исчисления, однако не давая ему должного логического доказательства. Это было сделано лишь позже благодаря трудам ряда математиков — от Д’Аламбера, Эйлера и Лагранжа до Коши и Вейерштрасса, которые подвели под дифференциальное исчисление строгое основание в виде теории пределов и установили его связи с «нижележащими» разделами математики. Тем самым с некоторым запозданием были определены логически необходимые звенья единой системы математических знаний. То же самое можно обнаружить в истории любой науки. Так же обстоит дело и с теорией Дарвина. Открытием закона естественного отбора Дарвин обнаружил действительно всеобщий принцип биологического развития, который определяет процесс видообразования и тем самым представляет биологическую целесообразность как детерминированный процесс. Таким образом, был выдвинут единый логический принцип построения целостной системы биологических отношений. Однако, строго говоря, эта теоретическая система не была доведена Дарвином до ее истоков. Вопрос о природе и механизме наследственности не был им решен, исчерпывающего решения этого вопроса, которое бы выявило логическую связь между наследственностью и процессом видообразования, нет и до сих пор, хотя биохимия и генетика значительно продвинулись в изучении клеточных механизмов наследственности. Аналогичное положение наблюдается в настоящее время и в космогонии, где планетная космогония представляет уже развитую теорию, звездная же возникла совсем недавно.

Стало быть, совпадение логического и исторического есть не исходный пункт, а результат исторического развития знаний. Для теории это совпадение составляет цель, к которой она должна устремляться. Средством же ее достижения оказывается лишь критический анализ предшествующего развития теории. Непосредственно проблема отношения логического и исторического и встала перед Марксом в виде вопроса о способе критического преодоления ранее достигнутого теоретического понимания действительности: «критику политической экономии… можно было проводить двояким образом: исторически или логически»^[7]. Это связано с тем, что возникновение новой теории, т. е. новой ступени логического отражения, необходимо связано с критическим преобразованием предшествующей ступени теоретического развития. В любом случае критика теории совершается через ее сопоставление с фактами, с действительностью. Различие же между логическим и историческим способами критики понятий (соответственно — особами