Единство. [Эвальд Васильевич Ильенков] (fb2) читать постранично, страница - 3

сложности и внутренней противоречивости, а вовсе не в абстрактно-формальном приравнивании противоположностей в лоне непротиворечивой абстракции. Легко понять, что деньги — тоже товар, указывал Маркс. Гораздо труднее (но в том-то и состоит задача науки) показать, как и почему товар становится деньгами. А эта задача, в свою очередь, ведет к пониманию товара как единства противоположных экономических форм, как противоречивого единства, развивающегося в форму внешней противоположности, где это единство уже не выступает как простое одно и то же. Здесь мы имеем дело с диалектически противоречивым, с конкретным единством. «Если процессы, противостоящие друг другу в качестве совершенно самостоятельных, образуют известное внутреннее единство, то это как раз и означает, что их внутреннее единство осуществляется в движении внешних противоположностей. Когда внешнее обособление внутренне несамостоятельных, т. е. дополняющих друг друга, процессов достигает определённого пункта, то единство их обнаруживается насильственно — в форме кризиса»^[5]. Диалектическое единство выступает как единство противоположностей, а вовсе не как абстрактно-общий «признак», который мог бы быть обнаружен путем сравнения одного с другим и в котором не выражено никакого внутреннего противоречия. Такое единство определяется и качественно, и количественно, т. е. «числом и мерой». Точно так же единство прерывности и непрерывности обнаруживается вовсе не как то общее, что можно выделить путем сравнения этих двух взаимоисключающих моментов. Такого общего между ними найти нельзя. Их единство обнаруживается и в действительности, и в мышлении совсем иным путем, в анализе процесса их превращения друг в друга, их «исчезновения» одного в другом в составе конкретно-определенного процесса и его продукта. Такое превращение совершается, вопреки Гегелю, вовсе не только в мышлении, но прежде всего в материальной, вне и независимо от мышления существующей действительности, а мышлением только отражается, воспроизводится. Такое понимание категории единства сыграло важную роль в ленинском решении вопроса о единстве диалектики, логики и теории познания. Единство этих трех наук вовсе не есть просто внешнее согласование трех дисциплин, по-прежнему разнородных, т. е. разных «по предмету». Единство их заключается в том, что предмет их один и тот же, хотя и выступавший для сознания как три не только разных, но и прямо исключающих друг друга предмета. Понять единство в данном случае — значит раскрыть конкретную картину этого одного предмета, выявить заключающиеся в нем противоположности, которые старая философия фиксировала отдельно, как разные предметы, как предметы разных наук, т. е. разрушая действительное единство логики и диалектики, объективного содержания знания и субъективной формы его выражения, и т. д., не умея понять связи, перехода одного в другое, и т. д.

Для современной буржуазной философии характерно отчетливо антидиалектическое понимание проблемы единства. Многие авторы вообще отрицают за категорией единства какой бы то ни было рациональный смысл. Неопозитивисты считают единство то искусственной формой, принципом построения «языка науки», то мистической категорией (например, Л. Витгенштейн). Экзистенциалисты, как, например, Ясперс объявляют категорию единства политически-идеологической фикцией, которая якобы противопоказана современной науке, обязанной, по Ясперсу, заниматься лишь частностями, быть «в противовес единой марксистской науке, партикулярной». Разных единств, по Ясперсу, столько же, сколько индивидуальных «Я», «экзистенций», каждая из них абсолютно бесконечна, неисчерпаема и непознаваема. Иными словами, категорию единства Ясперс старается заменить абстрактно-метафизически понимаемой (т. е. совершенно неопределенной) категорией множества. Другие учения толкуют единство явлений, данных человеку в созерцании, в откровенно теологическом духе (неотомизм), в религиозно-этическом плане и т. д. Все эти учения согласны, однако, в том, что единство есть всегда лишь продукт деятельности субъекта, интерпретируется ли последний как отдельное (индивидуальное) сознание или же как сверхъестественный безличный разум, бог, идея.

Марксистское понимание единства применительно к общественной жизни предполагает конкретно-исторический анализ составляющих его противоречий, от характера которых зависят жизненность и перспективы развития определенного общественного явления. Неустойчивость и нежизнеспособность капиталистического общества определяется тем, что его единство основывается на антагонистических противоречиях, крайнее обострение которых в современную эпоху делает неизбежным революционное разрушение этого единства. В противоположность этому жизнеспособное и развивающееся единство социалистического общества зиждется на неантагонистическом характере его противоречий, представляющих собой