Обольститель [Виктория Холт] (fb2) читать постранично, страница - 2

на всех карикатурах ребенок представал в своей епископской митре. Георга особенно возмущало то, что мать до сих пор держала на своем туалетном столике под стеклянным колпаком восковую фигурку, изображавшую ее сына в возрасте одного или двух месяцев. Такая сентиментальность сопровождалась строгим воспитанием детей.

— Совершенно тевтонским,— заметил Георг.— Господи, почему мы не можем забыть наших немецких предков?

Братья помнили о многочасовых занятиях, о недостатке общения с другими людьми, об особой диете короля — мясо подавали только несколько раз в неделю, причем жир тщательно удалялся; рыбу приносили без масла; с яблочного пирога срезали верхний слой крема; король вмешивался во все мелочи, он мог в любой момент появиться в детской столовой и отчитать бедную леди Шарлотту Финч, если его указания исполнялись недостаточно пунктуально.

— Как мы жили! — вздохнул принц Уэльский.— И сейчас живем!

— Самым неприятным,— добавил Фредерик,— было выращивание пшеницы.

— Земледелец Георг хотел превратить в земледельцев всех членов его семьи.

Георга передернуло от возмущения — он вспомнил, как отец повез его смотреть маленькие наделы, закрепленные за братьями.

«Вот,— произнес он, словно предлагал им бриллианты короны.— Это ваша собственная земля. Возделывайте ее. Растите вашу пшеницу... пеките хлеб. Ничто на свете не может сравниться с этим занятием, верно?»

Как бы не так! Выходить в поле в любую погоду, готовить почву, сеять зерно, морозить руки на холодном ветру! Принц Уэльский гордился своими красивыми белыми руками. Солнечные лучи портили цвет его кожи. Он гордился ею, несмотря на появившиеся юношеские угри — они были делом временным. Он обладал прекрасной кожей — нежной, бело-розовой. И эта драгоценная кожа будет сжигаться летним солнцем, пока принц Уэльский работает, как крестьянин. Братьев обязали молотить пшеницу и следить за приготовлением хлеба.

Какое унижение! Но детям приходилось подчиняться в страхе перед криком: «Выпорите их». Родители — король и королева Англии — пробовали маленькие ломтики хлеба, приготовленного из выращенной пшеницы. Принца Уэльского возмущало, что Георг Третий уделял больше внимания этому хлебу, нежели государственным делам.

— Я должен обзавестись собственным домом, — заявил принц.

— Нелепо отказывать тебе в этом,— поддержал брата Фред.

— Я потребую этого. Принц встал; он собрался пройтись по комнате, но тут его взгляд упал на изящную леди, переходившую через Кью Грин. Она, похоже, направлялась к дому королевы. Георг тотчас оказался у окна.

— Господи,— воскликнул он,— вот это красавица!

Фредерик согласился с ним. Она была миниатюрной, стройной и темноволосой. Внезапно дама интуитивно посмотрела в сторону окна, у которого стояли глядевшие на нее принцы.

Георг тотчас поклонился. Дама на мгновение остановилась, сделала очаровательный реверанс и заспешила дальше по лужайке.

— Одна из фрейлин матери,— сказал Георг.

— Как наша мать приблизила к себе такую красавицу?

— Это произошло исключительно по недосмотру,— улыбнулся принц.— Мы должны радоваться этому.

— Мы?

— Я собираюсь познакомиться с ней поближе. Надеюсь, ты порадуешься за меня.

— Ты полагаешь, Георг...

Георг, похоже, удивился. Конечно, он добьется успеха с этой дамой. Разве он не самый красивый, самый желанный молодой человек в Англии? Разве он не принц Уэльский? Фредерик торопливо согласился:

— Конечно, Георг, но наш отец...

— Господи,— воскликнул принц,— я думал, ты понял, что мне надоело такое обращение. Отныне все пойдет по-другому. Мне уже семнадцать лет.

Шестнадцатилетний Фредерик почтительно посмотрел на брата.

— Дорогой Фред, пришло время попрощаться с детством. Даже если наши скупые родители не позволят мне завести свой дом, все равно я буду жить своей жизнью.

***

Королевская семья собралась в гостиной у королевы, чтобы послушать вечерний концерт. Эти концерты устраивались дважды в неделю по распоряжению короля. Присутствие всех членов семьи было обязательным. Только маленькая София, которой еще не исполнилось двух лет, была свободна от этой обязанности. Трехлетняя Мария сидела на подставке для ног возле матери. Королева Шарлотта, уже готовившаяся в скором будущем довести число королевских отпрысков до тринадцати, старательно вышивала.

Король в такие моменты имел весьма благодушный вид. Сидя со своими внешне покорными домочадцами и слушая Генделя в превосходном исполнении, он мог забыть о своих тревогах. А тревог у него было немало. Все больше волнений вызывали американские колонии; между министрами разгорелся конфликт; принц Уэльский проявлял непочтительность. Но больше всего его беспокоила одна мысль. Она внезапно появлялась в его голове, вытесняя все другие. Кто-то словно спрашивал его с озорным лукавством: «Георг, не сходишь ли ты с ума?»

Но здесь, в гостиной, в окружении своей семьи и безмятежной, как всегда