Ограбление в миллион долларов [Агата Кристи] (fb2) читать постранично, страница - 5

признает волшбства, можем смело отбросить это предположение. Что же происходит на самом деле? Каждый, кто знал об облигациях, отлично понимал, что пакет просто невозможно пронести на берег незамеченным…

— Да, но всё же мы знаем…

— Говорите за себя, Гастингс! Я рассуждаю просто: раз это было невозможно, значит, они попали на берег каким-то другим путём. Остаются две возможности: либо пакет с облигациями спрятали на борту корабля… либо бросили за борт!

— Привязав к нему что-то вроде поплавка?

— Дался вам этот поплавок, Гастингс. Никакого поплавка не было.

Я вытаращил на него глаза.

— Но… но если облигации выбросили за борт… как же их в то же самое время могли распродавать в Нью-Йорке?!

— Всегда восхищался вашим непревзойдённым умением мыслить логически, мой дорогой друг! Раз облигации распродали в Нью-Йорке, отсюда следует, что никто их за борт не бросал. Теперь вы видите, куда это нас привело?

— Туда же, откуда мы начали, — мрачно ответил я.

— Jamais de la vie^[2]! Если свёрток выбросили за борт, а облигации всё-таки были пущены в продажу в Нью-Йорке, значит, в свёртке их попросту не было! Разве кто-нибудь может доказать, что они вообще там были? Вспомните, друг мой, с той самой минуты, как мистер Риджуэй получил его в Лондоне, он ни разу не вскрывал этот самый пакет!

— Вы правы… но тогда…

Пуаро нетерпеливо оборвал меня на полуслове.

— Позвольте мне закончить. Насколько я могу судить, эти облигации в последний раз видели 23 рано утром. Это было в офисе Англо- Шотландского банка. Предполагается, что после этого они лежали в запечатанном пакете. А в следующий раз они всплыли только в Нью-Йорке, и случилось это через полчаса после прибытия «Олимпии» в порт. А если верить одному свидетелю, которого, к сожалению, никто не слушал, так вообще за полчаса до прибытия «Олимпии»! Предположим, Гастингс, что облигаций вообще не было на корабле. Могли они каким-нибудь другим способом попасть в Нью-Йорк, спросите вы. Да, отвечу я, — на «Гигантике» — он вышел из Саутгемптона в тот же самый день, что и «Олимпия», к тому же он — обладатель «Голубой ленты Атлантики». Посланные с «Гигантиком» облигации могли попасть в Нью-Йорк за день до того, как «Олимпия» вошла в порт. Итак, туман понемногу рассеивается, не так ли? В свёртке с облигациями никаких облигаций нет и в помине, а подмена происходит, скорее всего, в конторе Англо-Шотландского банка. Для любого из троих присутствующих — Филиппа Риджуэя и двоих генеральных директоров — проще простого заранее приготовить точную копию пакета, а потом незаметно подменить им настоящий. Настоящие облигации отправили в Нью-Йорк с инструкциями — продавать их сразу же, как «Олимпия» войдёт в порт. Но при этом преступник должен был обязательно находиться на борту «Олимпии», чтобы инсценировать ограбление.

— Но зачем?

— Затем, мой дорогой Гастингс, что если бы Риджуэй, распечатав пакет, обнаружил подмену, то подозрение автоматически пало бы на тех, кто работает в Англо-Шотландском банке. Но тот, кто плыл в соседней с ним каюте, далеко не глуп — сначала он для вида взламывает замок, чтобы инсценировать похищение, хотя на самом деле он открыл его своим ключом, потом швыряет за борт пакет и ждёт, пока пассажиры сойдут на берег. Естественно, на нём очки, которые скрывают глаза, к тому же, как инвалид, он может носа не высовывать из своей каюты — из страха столкнуться нос к носу с Риджуэем. Выждав, он преспокойно сходит с корабля в Нью-Йорке и тут же возвращается в Лондон!

— Но кто… кто этот человек?

— Тот, у кого был запасной ключ. Тот, кто заказал замок. Тот, кто вовсе не лежал в постели с жесточайшим бронхитом в своём доме, наш «старый брюзга» — мистер Шоу! Преступники порой встречаются и в самых верхах, мой дорогой друг! А, вот и мадемуазель Фаркуар! У меня для вас хорошие новости! Всё чудесно! А теперь… вы позволите?

И сияющий Пуаро расцеловал удивлённую девушку в обе щеки.

Примечания

1

mal de mer (фр.) — морская болезнь

(обратно)

2

Jamais de la vie (фр.) — ничуть не бывало

(обратно)