Медвежий угол [Павел Иванович Мельников-Печерский] (fb2) читать постранично, страница - 2

думаю, отдохнут мои косточки".

Не тут-то было: ямщик своротил направо и потащился тонким болотом; колеса вязли по ступицу, добрые кони едва дух переводили.

— Куда ты, куда ты? — крикнул я ямщику. — Ступай по мосту.

— По мосту? Заказан. Вон и шлахбан спущен.

В самом деле, возле развалившейся будки был спущен ветхий шлагбаум. Кроме ворон, сидевших на перилах, да квакавших в болоте лягушек, ничего живого вокруг не было, но никто не дерзал, подняв шлагбаум, проехать заповедным мостом. Столь свято исполняются в Зимогорской губернии начальственные распоряжения. Губерния благонадежная…

— Отчего ж по мосту нет езды?

— Заказано. Казенный стал, берегут, — ответил ямщик.

— Зачем же его строили?

— А губернатор наедет, либо из набольших кто.

— Давно ль такие порядки?

— Не так чтоб давно, — отвечал ямщик, помахивая кнутом над лошадьми…

— Эх, вы, голубчики, ну, ну, ну-у!.. С самых с тех пор, как мосты да дороги на земство поворотили и начали ими алхитехтуры заправлять… Эх, вы, ну, ну!.. А прежде дорога и здесь была знатная, и по мосту ездили все невозбранно… ну, ну, соколики!

— Отчего ж запретили по мосту ездить?

— Кто их знает?.. Такие порядки!.. Эх, ну, ну, вы!.. Кормиться тоже и алхитехтурам надо, без того нельзя!.. Эх вы, матушки, вывози, вывози, поштенные!.. Есть-пить всякому надо… Только нашему брату совсем беда!.. Глядь-ка, кака маята коням-то!.. Ну, тащи, тащи, соколики!.. А прежде алхитехтуров да анжинеров слыхом не слыхать!.. Эх, ну, ну, вы!

Мучимые комарами, что толклись над болотом, с полчаса промаялись мы. Проезжая мимо моста с тоненькими, старенькими стойками, понял я расчет строителей. Сделавшись с подлежащей властью, то ль еще творят они по глухим местам, такие ль еще беды строят народу божьему! А все больше поляки да немцы.

В Медвежьем Углу гостиниц нет. Привезли меня к Абрамовне, что содержит единственный в городе постоялый двор. По счастью, нашлась порожняя горенка; там кой-как я расположился. Об удобствах речи не было, и за то слава богу, что комнатка нашлась.

Не успел оглядеться, как услышал сильнейший храп. Кто-то рядом отдыхал в час полуденный. Богатырские звуки неслись из соседней горенки, куда вела растворчатая, сильно покоробленная и не очень плотно затворявшаяся дверь. Она была заперта черным, репчатым замком,^[1] на двух кольцах. Вошла здоровенная девка а засаленном темно-синем, китаечном сарафане, пестром ситцевом переднике и сильно поношенном шелковом платке на голове.

— Самоварчик вашей милости не поставить ли?

— Какой теперь самовар!.. Кто это у вас так похрапывает?

— А Гаврила Матвеич, — отирая передником потное лицо, отвечала работница Абрамовны.

— Какой Гаврила Матвеич?

— А Уткин Гаврила Матвеич, подрядчик, — отвечала работница. — Острог строит, наезжает за работой приглядеть. Завсегда у Федосьи Абрамовны становится.

— Купец? — спросил я.

— Как вашей милости сказать? Не больно разумею я ответить-то… Купец, надо быть, — молвила работница. — Пишется деревни Белавки удельным крестьянином, вот недалече отсель деревня Белавка есть. Там и дом у него, и крупчатка о четырех поставах, фабрику недавно полотняную поставил в Белавке-то. Сам-от больше в губернии^[2] проживает. По всему как есть купец. По свидетельству что ль как-то торгует, не умею сказать доподлинно: наше дело женское — до всякой точности не доходим. Да вы дальний, видно?

— Дальний.

— То-то.

— А почем ты узнала, что дальний я?

— А Гаврилы-то Матвеича не знаете. Его все знают. И начальство и большие господа.

— Вот как!

— Да-а… Гаврилу Матвеича все знают… Так самоварчик не потребуется?

— Нет, не потребуется.

— Ну, ладно.

Ушла. А храп Гаврилы Матвеича громче да громче раздавался по моему «покойчику». Сил не стало, и хоть жар еще не свалил, хоть и устал я с дороги, но — не слыхать бы этого храпу пошел смотреть на Медвежий Угол.

Город как город. Каменный собор на грязной, немощеной базарной площади, нескончаемые заборы, незатейливой наружности бревенчатые домики, дырявые тротуары, заваленные всякой гадостью и травой поросшие улицы, каменные присутственные места, развалившаяся больница, ветхий навес с пустыми рассохшимися бочками, с испорченными пожарными трубами, — словом, то, что каждый видал не в одном десятке русских городов. Не по торговым иль промышленным надобностям возникали наши Чубаровы… При учреждении губерний ткнули пальцем на карте, сказали: "быть городу", и стал город. Оттого тем городам и чужда городская жизнь. Сколь бы ни хлопотали о хозяйстве "медвежьих углов", какие б ни сочиняли инвентари их имуществ, какие б ни